Факты искажать недопустимо!

Отрадно, что редакция «Всеволожских вестей» приняла приглашение присутствовать на Круглом столе, проведенном в память об А.Н. Оленине 3 декабря прошлого года в Научно-исследовательском музее Российской Академии художеств. Однако репортаж Ольги Лазаревой «Необыкновенный Оленин», опубликованный 19 декабря, преподнес читателям букет фактических ошибок и загадок, которые считаю своим долгом исправить и разъяснить.
Круглый стол был приурочен к 250-летию со дня рождения А.Н. Оленина, который «почти тридцать лет жизни» был не председателем Императорской Академии художеств, а ее президентом! Родился же этот друг наук и художеств и строитель нашего Приютина не 9 декабря 1763 года, а 2 декабря 1764 года по новому стилю.
Проведение Круглого стола — свидетельство признания его организатором и выступавшими представителями трех крупнейших музеев страны (Академии художеств, Русского музея и Эрмитажа) доказательств в пользу отказа от традиционной, но ошибочной даты рождения Оленина. Эти доказательства были опубликованы в «Санкт-Петербургских ведомостях» («Первый директор Публички». 24.01.2014) и в журнале «Национальная библиотека» («Когда же родился А.Н. Оленин?». 2014. № 2).
Автор репортажа заблуждается, сообщая читателям, что приютинский музей вот уже 40 лет принимает посетителей. Увы… Открытый 17 декабря 1974 года, музей с 1 ноября 1978 года и до 25 мая 1990 года был закрыт в связи с неоправданно затянувшейся реставрацией главного усадебного дома. Другого места для размещения экспозиции сотрудники музея тогда не нашли.

О родственных связях Олениных

Грубейшей ошибкой является указание на то, что после замужества младшая дочь А.Н. Оленина Анна носила фамилию Андро де Ланжерона.
Мужем Анны Алексеевны стал Ф.А. Андро (16.03.1804-7.07.1885) — незаконнорожденный сын генерал-инспектора Российской армии графа А. Ланжерона. Он действительно прибыл в Россию во времена царствования Екатерины II, но не в 1799 году (императрица скончалась 17 ноября 1796 г.), а в 1790-м и 7 мая того же года началась его служба в Сибирском гренадерском полку.
При Павле I Александр Ланжерон принял российское подданство, удостоен графского титула Российской империи. Федор же Андро 2 февраля 1821 года «особенною милостию» Людовика XVIII был возведен в дворянское достоинство Франции.
В 1823 году он был тоже принят на русскую службу. В марте 1840 года в связи с женитьбой на Анне Олениной присягнул на «вечное подданство России и Государю Императору».
Попытки Анны Алексеевны получить дозволение Николая I причислить мужа к роду графа Ланжерона и пользоваться его титулом и фамилией, не увенчались успехом. Представленные министру юстиции бумаги о том, что Федор Андро – единственный представитель и наследник прав и звания своего отца, были признаны «недостаточными».
Безуспешным оказалось и ходатайство о том же в 1895 году их сына Федора Федоровича Андро — полковника Донского казачьего войска.
Таким образом, ни Федор с Анной, ни их потомки никогда в России не были причислены к роду генерала от инфантерии, херсонского военного губернатора и градоначальника Одессы графа Александра Ланжерона. Ныне живущий в США праправнук Федора и Анны Андро, Дмитрий Николаевич, именует себя Ланжероном.

О семейных реликвиях Олениных, которые «еще ждут своих исследователей»

Главный хранитель Музея-усадьбы «Приютино» Н.М. Антонова сообщила на Круглом столе о некоторых поступивших в фонды музея от Дмитрия Николаевича семейных реликвиях. В газетном репортаже сообщается, что они перешли к нему от матери — Светланы Романовны, что очень сомнительно. Матушка Дмитрия Николаевича скончалась 11 ноября 1932 года, когда сыну, родившемуся 30 октября 1927 года, не было пяти лет.
О групповом портрете Анны Олениной с двумя рядом стоящими девушками журналист сообщает, что по одной версии это фотография с портрета работы Карла Гампельна, на котором изображены кроме Анны Мария и Изабелла Симпсон. По другой версии – это копия В. Гау со своей же «знаменитой» работы, которая находится в Музее изобразительных искусств им. А.С. Пушкина в Москве, а изображены на ней Анна Оленина, Лидия и Антонина Блудовы.
На самом деле в Приютино поступила не фотография, а карандашный рисунок, почти идентичный опубликованному в 1912 году в журнале «Старые годы». Тот рисунок принадлежал А.Ф. Войде, жившей в Петербурге на Пушкинской улице младшей дочери Анны. Он был передан на выставку, открывшуюся в 1905 году в Таврическом дворце. Авторство Карла Гампельна, глухонемого художника, с 1817 года жившего в доме Олениных на Фонтанке, никогда ни у кого не вызывало сомнений.
Владимир же Гау не портретировал Анну Оленину в группе с какими бы то ни было лицами, а в Музее изобразительных искусств имени А.С. Пушкина отсутствуют ее изображения.
Что касается имен стоящих рядом с Анной девушек, то уже А.Ф. Войде не смогла назвать их. Этикетка под портретом на выставке была лаконичной: «Группа: Оленина, Анна Алексеевна, в замужестве Андро, и две ея подруги».
О.Н. Оом (1870-1938), внучка Анны Олениной по линии ее старшей дочери, баронессы С.Ф. Сталь фон Гольстейн (1844-1920), упомянула этот рисунок в комментариях к дневнику своей бабушки, изданному в 1936 году в Париже. В справке о Карле Гампельне она смогла только отметить, что «в семье Олениных сохранился карандашный его рисунок, изображающий А.А. Оленину, гр. Лидию Дм. Блудову и одну из их подруг», а воспроизведен этот портрет в журнале «Старые годы».
В этой связи отмечу, что рисунок исполнен в конце 1810-х-начале 1820-х годов, а сестры Блудовы появились в Петербурге и в доме Олениных только в 1830-х годах.
Не знала она, что и стоящая слева девушка – Анна Фурман в замужестве Оом — станет бабушкой ее второго мужа.
Установить ее имя помог женский поясной портрет, обнаруженный мною в 1969 году в альбоме Петра Оленина в Русском музее. На листе выше вклеенного рисунка была сделана надпись пером: «Портрет M-me Омм…».
Попытки наших современных искусствоведов идентифицировать изображенных на рисунке девушек с конкретными лицами основывались на предположениях, не более.
А экземпляр изданного Ольгой Николаевной Оом дневника Анны Олениной, поступивший в приютинский музей, также большая удача, несмотря на крайне плохое его состояние.
Если я не ошибаюсь, это парижское издание находится у нас только в Российской государственной библиотеке и Литературном музее в Москве, а также в Институте русской литературы (Пушкинский Дом) Академии наук в Петербурге.
Приютинский экземпляр ценен дарственной надписью на форзацном листе издателя отцу нынешнего дарителя Дмитрия Николаевича: «Милому племяннику Николаю Андро де Ланжерон, прося его полюбить Анну Алексеевну и ея достойных родителей, на добрую память Ольга Оом. 27 декабря 1936. Париж».
Остановлюсь еще на одной семейной реликвии Олениных, которая, к величайшему сожалению, возвратилась не в Приютино, а оказалась в фондах Эрмитажа. Я имею в виду портрет индуса Нам Джоги Алана работы художника М.Т. Тихонова (1789-1862).
Вопреки сообщению журналиста никто не знал до сентября 2011 года о существовании этого рисунка, выполненного в 1817 году. Изобразил же художник эту «экзотическую фигуру» не в «загородном доме», а у «загородного дома» в Приютине (похоже, что у ротонды) в 1817 году. О том свидетельствует авторская подпись под рисунком.
Этот индус находился у Олениных не одиннадцать лет, а «около полутора года и умер здесь в моем доме […] на 29 году своего возраста от следствий жестокой простуды», о чем сообщал Алексей Николаевич.
Облик этого молодого человека нам был знаком по портрету, исполненному Петром Олениным. Из надписи на обороте узнаем, что пришел этот странник в Петербург в 1816 году, а «скончался в доме нашем 29 апреля 1818 года».
Объявившийся в архиве Дмитрия Николаевича Андро рисунок позволил расширить круг художников, побывавших в Приютине.

Лев Тимофеев, первый директор Музея-усадьбы «Приютино»
«Южный луч»